U-10

[barduil]

Заявка: Когда Трандуил приезжает в Дейл, Бард вспоминает, как несколько лет назад во время охоты заблудился в лесу и вышел на празднующих эльфов. Эльфы не прогнали его, потому были что пьяные и добрые, а пригласили присоединиться к празднику. костры, купания, песни, вино рекой и запоминающееся довольно близкое знакомство с неким анонимным светловолосым эльфом. Этот неловкий момент, когда Бард узнает Трандуила.

2100 слов

Лето в тот год выдалось жаркое и Бард, помогавший дядьке латать крышу, обгорел на солнце, как полено в огне. Рубаху и сапоги берег, да и босым легче лазить, вот солнышко и приласкало от души. Дядька смеялся, говорил - теперь ничто не страшно, небеса тебя закалили словно меч и в доспехи бронзовые обрядили. А он лишь отворачивался и улыбался слегка. Полгода прошло, как мать потерял, не оттаял еще. А отца три года назад схоронили.
Жил Бард один, в родительском доме, перебивался случайными заработками, чинил прохудившуюся лодку, мечтая заняться ловлей рыбы, разбогатеть, чтоб не только на еду хватило, но и приодеться, и еще б на подарки осталось. Всех бы одарил, ибо выбрать не мог, кто сердцу милей - смешливая внучка кузнеца или красавица надменная, единственная дочь лавочника. Лицом обе распрекрасные, а характером... Кузнецова внучка, как огонь - яркая, горячая, на слова хлесткая. За ней уже которое лето подмастерье ходит, будто на привязи. У самого кулаки литые, ударит - в голове зазвенит, Бард с ним бился, знает - а на девчонку взглянет, то смирный, как телок. И ведь не отступится. А Барду силы не хватает, чтоб с дороги супротивника сдвинуть.
Дочь лавочника другая. Холодная, гордая. К себе не подпускает, словно замараться боится. Но порой взглянет украдкой и сердце заходится. Лавочник дочке мужа присмотрел, сговорился, но у торговых людей другая правда есть - чей кошель тяжелее, того и верх. Поглядим, как жизнь повернется.
Замечтавшись перед сном, Бард, как уж на сковороде крутился. Маятно, тяжко. Семнадцать лет. Любви и ласки хочется, а взять негде. Своими руками себя приголубить - не надолго охотку стешить.
Мечтал, мечтал и домечтался.

Как в лес попал, Бард плохо помнил. Урывками. Слова обидные, что черен стал, словно полено горелое, и не поймешь, грязный иль нет? Злость свою, нутро распалившую. Обещание глупое с добычей воротиться, да не просто белку в глаз подстрелить, а оленя, который в белой шкуре ходит, принести. Пока тропою хоженой шел, чуть успокоился, а когда заплутал, дорогу потеряв, вовсе остыл.
Опомнился. С собой ни сумки с припасами, ни лука со стрелами. Только нож, да фляга с элем. Долго бродил, пока совсем не стемнело. Хотел уже место для ночлега выбрать, но заметил меж ветвей огонек - кто-то у костра грелся. Понадеялся, что не прогонят прочь, а если прогонят, то хоть дорогу подскажут. Вышел к костру, не таясь, нарочно сухими шишками, что под ноги попадались, хрустел. Вышел и обомлел, увидев эльфов.
- А мы думали, что за зверь пробирается? Медведь, кабан или лось? А тут медвежонок оказывается, - произнес один из них. Остальные рассмеялись. Эльфы такие - хлебом не корми, а дай понасмешничать. Бард знал. Потому стоял, молча, смотрел. Потом поздоровался и спросил разрешения у костра посидеть.
- Садись. И рассказывай, как в лесу оказался.
- Охотился.
Эльфы рассмеялись пуще прежнего.
- И как же ты? Голыми руками ловить пришел?
- А хоть бы и так, - буркнул Бард и вздохнул.
Самый смешливый, чуть ли не слезу утер, успокаиваясь. Потом протянул Барду кубок с вином, показал на снедь, предложил угощаться. Бард поблагодарил, но от вина отказался.
Утолил первый голод, согрелся, потом повернулся налево - давно уж чувствовал, что разглядывают его пристально.
- Что?
- Почему не пьешь? Захмелеть боишься?
Этот эльф вроде ни чем от других не отличался, но чуялось в нем что-то, не поддающееся разумению. Иное. То ли во взгляде, то ли в голосе. Бард не мог объяснить.
- Не боюсь.
- Так пей.
- Свое привычнее.
- Свое?
Бард отцепил от пояса флягу, открыл и предложил эльфу. Тот взял, принюхался и смешно поморщился.
- Кислятина.
- Что?! - обиделся Бард. - Это самый лучший эль! Такого нигде не найдешь. Кислятина?! Да, он слаще, чем поцелуй эльфа!
Почти выкрикнув дядькину поговорку, Бард встряхнул флягой так, что эль выплеснулся. Слизнул с пальцев и посмотрел на эльфа. Тот улыбнулся так же насмешливо, только взгляд изменился. Словно со дна чистой реки поднялось нечто темное, опасное.
- А ты пробовал?
- Сотню раз пил.
Бард в подтверждение сказанного хлебнул эля из фляги, чуть ее не ополовинив. Задохнулся, так внутри обожгло, и глянул дерзко, с вызовом. Эльф чуть навстречу к нему подался.
- Я про поцелуй. Как ты можешь утверждать, если не пробовал?
Бард рот открыл, чтоб ответить, да и выдохнул. Смутился, отпил эля, хлебом заел. Отвернулся от насмешника, но чувствовал - смотрит, прям глаз не сводит.
- Можно подумать. И что там такого? Подумаешь?!
Поворчав сам себе, Бард отвлекся на костер, притих, наблюдая за взмывающими к небу искорками, и не заметил, как эльф подобрался ближе и чуть ли не в ухо выдохнул:
- Испугался?
Аж мурашки по телу пробежали. Бард кулаки сжал, повернулся медленно и прямо в глаза посмотрел. Чудные они у эльфа были - как морозное небо светлые, с серыми крапинками.
- Нет.
Долго смотрел, пытаясь переглядеть. А мир вокруг таял и плавился. Даже голоса стихли, будто все ушли или никого и не было. Только этот эльф.
Бард моргнул, пытаясь выбраться из морока, спросил, - как тебя зовут?
Эльф выдохнул медленно, потом легонько коснулся его лица.
- Я Бард, - он попытался отстраниться, но словно и не шелохнулся. Сердце стучало, как ошалевшее, горячило кровь, туманило разум.
- Бард, - повторил он и спросил снова, - а ты?
Эльф помолчал, потом ответил, - Meleth.
- Мелет? - с непривычки исковеркав имя, повторил Бард и эльф улыбнулся. Грустно так. Потом отвел взгляд и отодвинулся.
Барду стало вдруг холодно. И страшно. Как позапрошлой зимой, когда под лед нырял, сеть упустив.
- Погоди.
Эльф приподнял бровь, усмехнулся, но не успел ничего сказать. Замер. Бард его щеки ладонью коснулся. Губы облизал. Сглотнул. В голове совсем пусто стало, а во всем теле одно сердце и осталось, от которого внутри сжималось и жаром исходило. От страха, азарта и невнятного желания. То ли показать, каков он - Бард - есть. То ли насмешку с губ чужих стереть.
- Как же я... Если не пробовал?
- Мальчишка.
Эльф начал отворачиваться, но Бард успел - коснулся губами рта. Отпрянул, глаза отвел.
- И вот. И неправда. И не слаще...
- Разве ты целовал?
Бард вскинулся. И понимал ведь, что эльф его подначивает, что ведется сам, как ребенок «на слабо». И не мог себя остановить. Не хотел.
- Будто ты лучше умеешь, - только и успел проворчать Бард.
И все.
И не было сладко. Было терпко, жарко, пьяно. Барду казалось, что он вспыхивает от каждого прикосновения губ и горит. Без огня горит, до пепла сгорая. А эльф под руками был, как вода речная в полуденный зной. И подчинял, подминал под себя так же - неторопливо, тягуче, уверенно. Бард вслушивался в незнакомые слова, которые шептал эльф, ничего не понимая. Подчиняясь больше прикосновениям, чем голосу. А сам цеплялся, гладил ладонями, под одежду забираясь, пытался ухватить, почувствовать побольше, пока позволяют. Только где-то глубоко внутри звенело тревожное - а сам, сам, сколько позволишь? Неужто ляжешь под него?
Когда эльф скользнул губами по животу, Бард вздрогнул. Заерзал, пытаясь выбраться, отпихнул. Эльф отстранился, но не далеко. И стыдно было взглянуть на него - встрепанного, неровно дышавшего - чувствуя, как на бедро навалился, меж ног устроившись.
- Я... Мне...
Эльф медленно провел пальцами по коже. Туда, обратно. И Бард, поглядев, увидел, что эльф гладит ровно по линии, где потемневшая от загара кожа резко меняла цвет. Медленно, словно задумался.
- Я...
От этой неспешности, от ощущения затаившейся силы, которая то ли отступила, то ли выжидает, Барда перехлестнуло. Сначала горечью, что поддался, так неразумно, чужому, совершенно чужому, да еще и нелюдю. Потом злостью, что с собой совладать не смог, потянулся к рукам ласковым, подставляясь под прикосновения и поцелуи. А после тоской, что распаленному теперь долго успокаиваться или того горше - в кусты придется отползать, чтобы подрочить и выплеснуться.
Эльф молчал. Показалось, что он глаза прикрыл. Только продолжал гладить легонько. Бард, оттолкнувшись пяткой о какой-то корень, вверх сдвинулся, штаны его вниз сползли. Бард застыл, растерявшись, а эльф, передвинувшись, коснулся ладонью щеки, погладил.
- Ты прости.
Провел большим пальцем по губам.
- Не смогу. Отпустить. Так.
Наклонился и, щекотно скользнув волосами по коже, коснулся губами члена. Бард застонал, дурея от прикосновений губ и языка, впустил в рот палец до костяшки, облизнул.
И захрипел, - Мелет... Ме..leth...
А когда эльф, прижав Барда рукой к земле, взял его член в рот, Бард вскрикнул и кончил.

В себя пришел, уже светало. Вроде, только глаза прикрыл, обмякнув, а ночь утром сменилась. И рядом никого. Ни эльфа, ни следов, ни кострища. Штаны застегнуты, пояс завязан, куртка запахнута поплотнее, словно сам так сделал, спасаясь от холода. Бард сел, провел ладонью по лбу.
Померещилось? Приснилось?
Потом вскочил, выдернул рубаху из-за пояса. Нет. Не померещилось. На коже пара отметин от поцелуев. Именно там, где запомнилось. И все. выходит, только он в темноту провалился, эльф ушел.

Из лесу Бард выбрался каким-то чудом. И неделю жил, словно во сне. От подначек обидных, припомнивших его хвастовство и обещания добычи, отмахнулся. Про красавиц думать забыл. Эльфа старался пореже вспоминать. Днем получалось, но ночью тот в каждый сон пробирался. То звал, заманивал, то уходил, не оборачиваясь. Не выдержав, Бард решил вновь в лес пойти, поискать. Собрался с толком, дядьку пошел предупредить, чтоб не тревожился. Тот, хоть не родной, но старался приглядывать, чтоб парень с пути не сбился. Дядька отговорил его в лес возвращаться.
- Не пытай судьбу лишний раз, не надо, - сказал дядька. - Дурнем в лес попал, живым вернулся. Другой раз может не повезти.
Бард заупрямился. Только как правоту свою доказать, когда всей правды рассказать нельзя? Поупрямился, подумал и согласился. Неизвестно как и кто в этот раз встретиться может? Да, и с чего взять, что ждут его в лесу? А сны? Сны - это пустое. Не взаправду.

Три месяца прошло эльфы сами в Эсгароте появились. Приехали с бургомистром о чем-то сговариваться. Но как ни приглядывался, своего эльфа Бард среди приехавших не увидел. Выждав, выбрал того, что казался старше и значительнее прочих. Подошел ближе, завел разговор, стал расспрашивать. Эльф долго не слушал, оборвал на полуслове и потребовал сказать напрямик, чего надобно? Бард и спросил, не знает ли гость уважаемый эльфа по имени Мелет?
- Мeleth? - повторил Бард.
Эльф опешил, на мгновение растеряв свое высокомерие и холодность. Потом спросил, - зачем тебе?
Бард замялся, не зная, как сказать, потом придумал.
- Должен я ему. Долг хочу отдать.
- Долг? - переспросил эльф, помолчал, нахмурившись, головой качнул. - Нет такого.
Бард побелел.
А эльф продолжил, словами своими еще сильнее примораживая, - на нашем языке «meleth» значит любимый. Посмеялся над тобой кто-то.
Бард отпрянул, развернулся резко. Воздух в горле застрял - не вдохнуть, не выдохнуть. Совладав с собой, нашел силы повернуться к эльфу, поблагодарить и попрощаться. Потом ушел.
Пока до дому добирался, трижды себе поклялся никогда больше не верить остроухим.
Никогда.
И ни в чем.

Много лет прошло, а той клятвы Бард не забыл. Как и эльфа. В каждом встреченном, особенно когда стал бочки из Лихолесья перегонять, искал знакомые черты. Цеплялся взглядом за волосы длинные, светлые, обманывался голосом похожим. Искал, хотя прежней жгучей обиды и невнятной какой-то тоски ни капли в нем не осталось. Большую часть светлым вытеснило - любовью жены, рождением детей. Остальное - горечью выжгло, после ее смерти.
Потому, когда в Дейле разрушенном эльфы объявились, Бард скользнул взглядом по одинаковым, в доспехи облаченным, не различаемым и прошел мимо. Лесного короля издали признал, хоть не видел ни разу - просто, никто больше на олене не ездил. Подошел ближе, поприветствовать. И застыл, поняв, кто перед ним. Не Трандуил, не Владыка Лихолесья, а Мелет.
Мeleth.
Как и о чем говорили, Бард воспринимал каким-то чутьем, до конца не осознавая. В голове стучало обрывистое - он... и не изменился почти... узнает... нет... не признал. Не признал.
Эльфы не дали им умереть с голоду. Эльфы привезли с собой войну. Бард, помня о своей клятве, не верил ни дарам, ни обещаниям, ни угрозам. Держался с Трандуилом на равных, а все равно надламывался, когда в глаза ему смотрел, голос слышал, случайно руки касался. Трандуил же ни словом, ни взглядом о прошлом не напомнил. Не попался. Словно напрочь забыл или помнить не собирался.

После битвы Бард нашел его на поле. Трандуил стоял и смотрел на мертвых. И сам казался не живым. Не увидев, а скорее почувствовав появление Барда, эльф оглянулся, глянул мельком и отвернулся. Бард сел на камень, медленно вдохнул-выдохнул, к боли в ребрах прислушиваясь. Трандуил наклонился, сорвал несколько высохших травинок, растер в труху и развеял по ветру. Потом прижал ладонь к лицу, вдохнул.
- Ты бы не ушел.
- Что?
- Тогда. Давно. - Трандуил повернулся. - Ты бы не смог уйти.
- Помнишь, значит?
Трандуил кивнул.
- А как же Мeleth?
- В моем лесу есть цветы, лепестки у которых прозрачнее воздуха и тоньше паутины. И цветут они на самой границе зимы, - сказал вдруг Трандуил. - Любое прикосновение может их погубить. Но если знать, как. И главное, в какую ночь.
Бард поднялся на ноги, подошел ближе, испугавшись, не лишился ли Трандуил ума?
- Говорят, - Трандуил улыбнулся, - их нектар слаще, чем поцелуй человека.
- А ты пробовал?